Спокойствие не восстановлено   ::   Куликов Геомар Георгиевич

Потому наказ мой первый — будь, пока не приглядишься, тише мыши. По истечении времени — другой наказ. Но о том в свою пору.

Речь Прохора, человека сильного, смелого, а похоже, и дерзкого, произвела на Гошку впечатление куда большее, нежели родительские предостережения. Он по-настоящему начал понимать — не только в том беда, что будут они теперь жить много труднее и беднее прежнего. Предстояло ему хлебнуть полной мерой крепостной доли без всяких смягчений, в натуральном, так сказать, виде.

— Чтоб нагляднее и вразумительнее было, свожу тебя поглядеть, пока со сторонки, на барскую, как у нас говорится, «трубочку».

Вечером Гошка все и увидел, хотя слышал о том много раз от дяди Ивана, отца с матерью и деда Семена. Но, как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Происшедшее подтвердило лучше всяких слов серьезность Прохорова предостережения и своевременность его наказа.

Апрельское солнышко будто играет. К закату земля была холодна и словно выдыхала остатки зимней стужи. Малолюдная до того деревенька — старики да ребятишки — ожила. Потянулись с полей мужики — пахали под овес. Заливисто ржали лошади, протяжно мычали коровы. Бабы гремели ведрами — приближалась вечерняя дойка. Брехали собаки, куры кудахтали, верещали поросята — словом, поднялась обычная деревенская музыка, где всяк подает свой голос.

Заслышав привычные звуки, Прохор сказал:

— Айда-ка, солдатик, набираться ума, покудова на чужих задницах. И уж изволь вперед не соваться. Успеется.