Спокойствие не восстановлено   ::   Куликов Геомар Георгиевич

Гошка, находившийся неотлучно при Стабарине, ухмыльнулся про себя. Он от Прохора слышал другое. Жили в свое время три братца, и были они все трое ворами-разбойниками, отсюда пошла сперва кличка, а потом и фамилия — Триворовы.

— И то, что вы видели сегодня, ваше сиятельство, — уже прямо адресуясь к графу, продолжал Стабарин, — увы, лишь бледная тень того, что некогда происходило здесь. Не думайте, граф, что только в столице дворянство умело, как говорится, срывать цветы удовольствия. Наши родители, степные помещики, царствие им небесное, жили широко, без оглядки. Служили редко. Да и зачем? Земли вдосталь, крепостных у иного — тысячи. Достаток — не то что нынешний. Какие празднества задавали! Дворню сотнями держали. Любую прихоть или причуду — пожалуйте! Оркестры свои, театры.

— У вас, я слышал, даже вышла романтическая история, — промолвил граф.

— Видите ли, ваше сиятельство, — начал повествование Стабарин, — лет двадцать назад обретался в нашем уезде средней руки помещик, некто Тахтаушев. Был заядлым, хотя и весьма посредственным, псовым и ружейным охотником. Случаются азартные любители поля, да не очень толковые. Именно таким и был Тахтаушев. Рассуждать любил об охоте — страсть! Послушать, у него и борзые лучшие, и гончие непревзойденные, и ружья — все английские от Перде или Ланкастера. Ружья, впрочем, у него были отличные. Однако, сами изволите знать, ружье еще не охотник. Иной с плохоньким добудет более, нежели другой с первоклассным.