Степан Сергеич   ::   Азольский Анатолий

Вышел из регулировки Петров, повернул не налево, к выходу, а направо, к столику Сарычевой, стал что-то говорить, а Нинельпорывалась встать, уйти, возражала, махая шалью, как крыльями… Петров долбил и долбил, протянул руку, схватил шаль, отбросил ее. Потом он резко повернулся и ушел в регулировку. В цехе — ни души. Нинель вскочила, понеслась мимо склада готовой продукции, мимо комнаты Туровцева — в дальний конец коридора, где были туалеты, холодная лестничная площадка черного хода, где можно побыть одной. Игумнов, не зная, что и подумать, скрылся в своем кабинете. Бухнув ногою в дверь, к нему ворвался Петров.

— Разрешение на выход — ну, быстро!

Игумнов бросил ему вкладыш к пропуску, но тут же вцепился в протянувшуюся руку:

— Отдай! Скажи, что задумал?

Петров ничего не ответил и выбежал из комнаты. Потом появилась Сарычева.

— Мне надо срочно уйти с работы, у меня заболела мать.

Виталий не мог смотреть на нее, закрылся ладонями, глухо, из-под ладоней, попросил:

— Нинель Владимировна, не надо… Я не дам вам вкладыша…

На миг в ней пробудилась прежняя Сарычева:

— Я сама знаю, что мне делать!

Он дал ей синенький квадратик картона — время цехового перерыва кончилось, по пропускам уже никого не выпустят.

Поздно ночью у Виталия зазвонил телефон.

— Я извиняюсь… этот ночной звонок разбудил, вероятно, вас, я понимаю всю неуместность… — с усилием выговаривал мужской голос.