Страница:
31 из 101
А ведь только один замерший со шваброй в руках двухметровый Аболтыньш, занимавшийся на "гражданке" греблей, мог бы хорошим ударом красного, в цыпках и трещинах, кулака вбить Зуба в пол по уши; и случись Эвалду защитить того же Едина от какого-нибудь чужака, он бы так и сделал. Но поднять руку на своего "старика" невозможно, хотя иной раз надо бы.
"Старики" реагировали по-разному: с одной стороны, их возмущала непокорность "борзого салаги", с другой -- раздражала настырная жестокость однопризывника.
А Зуб крепко держал Едина за борт изуродованного кителя и, судя по выражению лица, прицеливался, куда бы определить завершающую затрещину.
-- Зуб, ну почему от тебя столько шума? -- вдруг раздался утомленный голос Валеры Чернецкого.-- Заколебал ты своей силовой педагогикой!
-- Ничего, пусть жизнь узнает! -- с клинической убежденностью огрызнулся Зуб.
Сколько рал я давал себе слово не вмешиваться в его игры, но это выше моих сил.
-- Отпусти парня! -- ласково попросил я прерывистым от наигранного спокойствия голосом и спрыгнул со своего второго яруса.
Зуб повернул в мою сторону удивленную поросячью физиономию:
-- Не понял!
-- Вырастешь, Саша, поймешь! Отпусти его! По казарме прокатился ропот удивления, который в театре достигается тем, что все начинают одновременно произносить одно и то же слово, например, "восемьдесят девять". Но здесь ропот натуральный: "старики", да еще из одного расчета, ссорятся из-за "салаги". Невероятно!
-- Дежурный, на выход! -- вдруг раздался вполне приличный вопль дневального Цыпленка, тут же истошно подхваченный старательным Маликом.
|< Пред. 29 30 31 32 33 След. >|