Визит к Минотавру   ::   Вайнеры Братья

Старик тяжело шаркал толстыми, распухшими ногами по полу, он грузно уселся в свое деревянное резное кресло, взял в руки скрипку, прижал ее к щеке, будто слушал долго ее нежное сонное дыхание, провел пальцами по струнам, и скрипка сразу ожила, и плач и смех, веселье и грусть предстоящего расставания рванулись в этом коротком случайном пиццикато, и в верхней комнате еще долго была слышна дрожь ее испуга.

-- Я делаю доброе дело, -- устало сказал Амати. -- И чтобы проверить, угодно ли оно богу, не надо портить скрипку...

-- Я не понял тебя, сын мой, -- быстро сказал каноник Пьезелло. -Разве что-либо доброе можно испортить омовением в святой воде?

Амати медвежьими, глубоко спрятанными глазками посмотрел на монаха, и Страдивари показалось, что учитель усмехнулся.

-- Она хоть и святая, но все-таки вода, -- сказал Амати.

-- Что? -- беззвучно шевельнул губами Пьезелло.

-- Скрипка, говорю, размокнет. Пропадет инструмент...

Монах перегнулся через стол, сжав на груди руки так, что побелели костяшки.

-- А может быть, ты совсем другого боишься? Может быть, ты боишься, что святое причастие изгонит голоса бесовские из твоей скрипки? Голос чрева диаволова пропадет? Этого испугался? Вельзевула кары боишься? А суда господнего не боишься?

Амати положил скрипку на стол, встал, лысина его покрылась плитами тяжелой темной красноты, и Страдивари испугался, что учителя хватит удар. Или что он монаха убьет.

-- Тьма невежества затмила ваш разум, святой отец, -- хрипло проговорил Амати. -- Мои скрипки играют в папской капелле в храме святого Петра!

Он хотел сказать еще что-то, но острая звенящая боль в сердце пронзила его, визгливо резанула в висках, захлюпала толчками у горла.