Визит к Минотавру   ::   Вайнеры Братья

Острый лучик, белый, пронзительный, бешено метался по обгорелому листку, потом замирал, полз по нему еле заметно, вроде он прощупывал его, чуть быстрее, быстрее, и снова начинал метаться по коричнево-черному клочку.

-- Я тоже хочу посмотреть, -- сказал я.

Халецкий, не отрывая глаз от прибора, твердо вывел меня из игры:

-- Вы здесь все равно ничего не разберете. Так, вот следующая фамилия -- Ситковецкий...

Похоже, что Халецкий может сейчас крупно посрамить меня с моими скептическими прогнозами. Он встал и сказал Ашукину:

-- Я думаю, надо документы испепелить. Ашукин согласно кивнул, а я заорал:

-- Да вы что? Только что какой-то текст появился, а вы уже отказываетесь?

Они с недоумением посмотрели на меня, потом громко от души захохотали. Вытирая слезу с глаза, Халецкий сквозь смех сказал:

-- Я ведь давно вам говорил, Тихонов, что дилетантство ваше до добра не доведет... -- И, отсмеявшись, объяснил: -- Документы находятся в стадии полусожжения и обугливания. Для исследования на макрорепродукторе их надо перевести в следующую фазу -- испепеления...

Ашукин закрепил листок на керамической пластинке, вложил ее в муфельную печь и включил рубильник. Затем они уселись и закурили, вот точно как плотники на перекуре, не спеша стали беседовать. Вернее, беседовал один только Халецкий, потому что, сколько я знаю Ашукина, он разговаривать на умеет, во всяком случае, очень не любит. Он прирожденный слушатель -добродетель, высоко ценимая Халецким.