Суходол   ::   Бунин Иван Алексеевич

Поздно возвращались мы в усадьбу. Надышавшись росой, свежестью степи, полевых цветов и трав, осторожно поднимались мы на крыльцо, входили в темную прихожую. И часто заставали Наталью на молитве перед образом Меркурия. Босая, маленькая, поджав руки, стояла она перед ним, шептала что-то, крестилась, низко кланялась ему, невидному в темноте, - и все это так просто, точно беседовала она с кем-то близким, тоже простым, добрым, милостивым.

- Наталья? - тихо окликали мы.

- Я-с? - тихо и просто отзывалась она, прерывая молитву.

- Что же ты не спишь до сих пор?

- Да авось еще в могиле-с наспимся...

Мы садились на коник, раскрывали окно; она стояла, поджав руки.

Таинственно мелькали зарницы, озаряя темные горницы; перепел бил где-то далеко в росистой степи. Предостерегающе-тревожно крякала проснувшаяся на пруде утка...

- Гуляли-с?

- Гуляли.

- Что ж, дело молодое... Мы, бывалыча, так-то все ночи напролет прогуливали... Одна заря выгонит, другая загонит...

- Хорошо жилось прежде?

- Хорошо-с...

И наступало долгое молчание.

- Чего это, нянечка, филин кричит? - говорила сестра.

- Не судом кричит-с, пропасти на него нету. Хоть бы из ружья постращать. А то прямо жуть, все думается: либо к беде какой? И все барышню пугает. А она ведь до смерти пуглива!

- А как захворала она?

- Да известно-с: все слезы, слезы, тоска... Потом молиться зачали... Да все лютее с нами, с девками, да все сердитей с братцами...