Та, которую я люблю.   ::   Танидзаки Дзюнъитиро

Я иду по ней, а с обеих сторон к обочине ее подступает сосновый леси долго тянется вдоль дороги, пока не сливается вдали с чернотою неба.

Слева время от времени налетает порывами ветер и шелестит в сосновых ветвях и хвое. Ветер обильно насыщен влагою и резким запахом морских водорослей.

«Море, наверное, совсем рядом», – думаю я. Мне примерно лет семь или восемь, да и с младенческой поры, сколько себя помню, я был крайне робким ребенком – неудивительно, что в такую глухую ночь на пустынной проселочной дороге я испытываю мучительное беспокойство.

«Отчего это няня не пошла со мной?.. Может, она рассердилась – я ведь так ее донимал и совсем ушла из дому?» Хотя я один, меня не охватывает безотчетный малодушный страх, и я упрямо шагаю по дороге.

Мою детскую душу, однако, гнетет тревожное чувство, и оно сильнее, чем страх: «…моя семья всегда жила в центре шумного, многолюдного Нихомбаси, а теперь… нам пришлось перебраться в это глухое, забытое людьми захолустье – вот несчастье, которое внезапно обрушилось на нас». В моей душе оно вызвало невыразимую печаль и тоску. И я подумал о себе: «Бедный ребенок».

Еще недавно в прекрасной одежде, в изящной шелковой накидке… даже если я на минутку выбегал из дому, то обязательно надевал ситцевые таби и новенькие гэта. А теперь… ах, как ужасно переменилась моя жизнь! Грязный, невзрачный, точно слюнтяй в сцене из «Тэракоя» – спектакля, который я видел в школьном театре, – в таком виде мне мучительно появляться на людях.