JК
Та, которую я люблю. :: Танидзаки Дзюнъитиро
Страница: 3 из 31А кожа на, руках и на ногах стала шершавой, словно пемза.
И если вдуматься, что же тут удивительного, что со мною нет няни? В моем доме с деньгами теперь совсем скверно, и мы уже не держим прислугу. Мало того, каждый день я помогаю отцу и матери и вместе с ними работаю. Запасаю воду, развожу огонь, мою пол, а то и отправляюсь куда-нибудь, иной раз совсем не близки, с поручениями. И это еще не все…
Неужели я никогда не смогу побродить по ночным улицам в районе Нингё, прекрасным, как цветная гравюра на дереве?! И в праздники в дни почитания божеств не пойду в храм Суйтэнгу, бога воды, а в Каябатё – в храм боддисатвы Якуси, целителя душ?
Интересно, что поделывает сейчас Миётян – девочка из Комэямати? И как живет Тэкко – сын лодочника с переправы в Ероибаси, и Синко – сын продавца кама-боко, и Кодзиро, мальчик из лавки, где делают гэта? Разыгрывают ли они, как прежде, театральные сцены в табачной лавке на втором этаже под самой крышей? Пока не стану взрослым, вряд ли повстречаюсь я с этой компанией.
Думать об этом – и грустно, и горько. Но, кажется, причиной тому не только эти воспоминания. Грусть проникает в меня и поселяется в моей душе. И меня вдруг охватывает неизъяснимая печаль, которая сродни скорбному свету луны – он тоже почему-то печален.
И если вдуматься, что же тут удивительного, что со мною нет няни? В моем доме с деньгами теперь совсем скверно, и мы уже не держим прислугу. Мало того, каждый день я помогаю отцу и матери и вместе с ними работаю. Запасаю воду, развожу огонь, мою пол, а то и отправляюсь куда-нибудь, иной раз совсем не близки, с поручениями. И это еще не все…
Неужели я никогда не смогу побродить по ночным улицам в районе Нингё, прекрасным, как цветная гравюра на дереве?! И в праздники в дни почитания божеств не пойду в храм Суйтэнгу, бога воды, а в Каябатё – в храм боддисатвы Якуси, целителя душ?
Интересно, что поделывает сейчас Миётян – девочка из Комэямати? И как живет Тэкко – сын лодочника с переправы в Ероибаси, и Синко – сын продавца кама-боко, и Кодзиро, мальчик из лавки, где делают гэта? Разыгрывают ли они, как прежде, театральные сцены в табачной лавке на втором этаже под самой крышей? Пока не стану взрослым, вряд ли повстречаюсь я с этой компанией.
Думать об этом – и грустно, и горько. Но, кажется, причиной тому не только эти воспоминания. Грусть проникает в меня и поселяется в моей душе. И меня вдруг охватывает неизъяснимая печаль, которая сродни скорбному свету луны – он тоже почему-то печален.