Тайга   ::   Шишков Вячеслав

Он окинул взглядом хмурую, понуро стоявшую толпу, и ему вспомнилась вдруг Россия. Не Акулька с Дунькой, не Пров, не Устин - Р у с ь п о д н я л а с ь п е р е д н и м, такая же корявая и нескладная, с звериным обличием, с тоскующими добрыми глазами, изъедающая и растлевающая себя, дремучая седая Русь, д и к а я в с в о е й т ь м е, н о т а к а я б л и з к а я и р о д н а я е г о с е р д ц у.

Стоял перед Устином народ, как перед судьей - без вины преступник. Встала перед Андреем Русь и ждала от него золотых слов! Ну что ж слова!

Глянул Андрей на тайгу. Темная-темная, густым дремучим морем охватила она Кедровку. Кто-то кричит: "Уйду"...

Андрей померк. Потные, с разинутыми ртами и ощетинившиеся, тяжело пыхтели мужики, обдавая Андрея сивушным перегаром.

- Жаль мне вас... Вот как жаль... А уйду... Прощай... робята... Устин земно поклонился миру и, прижав к груди псалтырь, стал спускаться с крыльца. - С вами мне не жить... Горько мне с вами... Я в тайгу уйду... Я к зверям уйду... Легче...

Всколыхнулись, заголосили кедровцы, напирая со всех сторон на сгорбленного старого Устина.

- Дедушка ты наш, милый ты наш! - кричали бабы.

- Куда? Стой! - гудели мужики, загораживая дорогу.

- Избу тебе сгрохаем, живи...

- Нет, робяты, нет...

- Пьянству зарок дадим...

- Душа требовает... Не держите меня... Раздайся!.. Душа в лес зовет... Со зверьем легче...

По шагу, потихонечку, подвигается Устин вперед, а с ним толпа, как возле пчелиной матки рой.