Там, вдали   ::   Шукшин Василий

"Он бы сумел с ней поговорить", -- подумал невольно.

Фонякин принес гитару, неумело тренькнул струнами, подавая ее дочери.

-- Твоя. Помнишь?

-- Помню, -- Ольга взяла гитару, села на стул, положи-ла ногу на ногу. Тесная юбка чудом не затрещала.

-- Что желаете? -- посмотрела с усмешкой на отца и му-жа. Когда она так усмехалась, у нее отчетливо обозначались темные усики над ярким, капризно очерченным ртом.

-- Чего-нибудь, -- сказал Фонякин.

Петр всего раза два слышал, как она поет: хорошо, ему очень нравилось.

Ольга настроила гитару, подумала. Посмотрела на отца, на мужа... И запела негромко:

Мне помнится сказка,

Забытая сказка:

О том, как влюбился в огонь мотылек,

Он думал, что будет тиха его ласка,

Но огненных сил превозмочь он не мог.

При первых же звуках песни у Петра сделалось хорошо на душе; уютно стало в комнате. Пела Ольга низким, чистым голосом, просто, будто нехотя. Но голос шел от сердца, и так был он дорог!.. Полузабытое, редкое чувство далекой молодости -- когда хотелось отчего-то вдруг заплакать -вспомнилось.

Гитара задумчиво гудела.

И вечером чистым, порою лучистой

В окно растворенное тихо влетел

И, словно безумный, не чувствуя боли,

В огне серебристом мгновенно сгорел.

Любовь моя тоже -- забытая сказка...

Петр посмотрел на тестя. Тот сидел, накоршунившись над столом, печально и хмуро смотрел перед собой. Многое он прощал дочери за ее песни.