Тихий Дон (Книги 1 и 2)   ::   Шолохов Михаил

Я к ней: "Чего ты, чего, касатка?" А она: "Голова что-то болит, маманя". Правды ить не добьешься.

- Может, хворая?

- Нет, пытала... Либо порчу напустили, либо с Гришкою чего...

- Он к этой... случаем, не прибивается опять?

- Что ты, дед! Что ты! - Ильинична испуганно всплеснула руками. - А Степан, аль глупой? Не примечала, нет.

Старик посидел немного и вышел.

Григорий в своей горнице подтачивал напилком крюки на нарезных снастях. Наталья смазывала их свиным растопленным жиром, аккуратно заворачивала каждый в отдельную тряпочку. Пантелей Прокофьевич, похрамывая мимо, пытливо глянул на Наталью. На пожелтевших щеках ее, как на осеннем листке, чахнул неяркий румянец. Она заметно исхудала за этот месяц, в глазах появилось что-то новое, жалкое. Старик остановился в дверях. "Эх, выхолил бабу!" - подумал, еще раз взглянув на склоненную над лавкой гладко причесанную голову Натальи.

Григорий сидел у окна, дергая напилком, на лбу его черной спутанной челкой прыгали волосы.

- Брось к чертовой матери!.. - багровея от приступившего бешенства, крикнул старик и сжал костыль, удерживая руку.

Григорий вздрогнул, недоумевая поднял на отца глаза:

- Хотел вот два конца сточить, батаня.

- Брось, тебе велят! На порубку сбирайся!

- Я зараз.

- Притык в санях ни одной нету, а он - крючья, - уже спокойнее проговорил старик и, потоптавшись около дверей (как видно, еще что-то хотел сказать), вышел. Остаток злобы сорвал на Петре.