JК
Тихий Дон (Книги 1 и 2) :: Шолохов Михаил
Страница: 182 из 184Наталья выронила чулок, тренькнула выскочившая спица; на звук прыгнул с печи котенок, избочив голову, согнутой лапкой толкнул клубок и покатил его к сундуку.
- Я тебе вот что скажу, - начал старик сдержанно и раздельно: - Не будешь с Наташкой жить - иди с базу, куда глаза твои глядят! Вот мой сказ! Иди, куда глаза глядят! - повторил он обычным спокойным голосом и отошел, поднял лавку.
Дуняшка сидела на кровати, зиркала круглыми, напуганными глазами.
- Я вам, батя, не во гнев скажу, - голос Григория был дребезжаще-глух, - не я женился, а вы меня женили. А за Натальей я не тянусь. Хочет, нехай идет к отцу.
- Иди и ты отсель!
- И уйду.
- И уходи к чертовой матери!..
- Уйду, уйду, не спеши! - Григорий тянул за рукав брошенный на кровати полушубок, раздувая ноздри, дрожа в такой же кипящей злобе, как и отец.
Одна, сдобренная турецкой примесью, текла в них кровь, и до чудного были они схожи в этот момент.
- Куда ты пой-де-ошь? - застонала Ильинична, хватая Григория за руку, но он с силой оттолкнул мать и на лету подхватил упавшую с кровати папаху.
- Нехай идет, кобелина поблудный! Нехай, будь он проклят! Иди, иди, ступай!.. - гремел старик, настежь распахивая двери.
Григорий выскочил в сенцы, и последнее, что он слышал, - Натальин плач в голос.
Морозная крыла хутор ночь. С черного неба падала иглистая пороша, на Дону раскатисто, пушечными выстрелами лопался лед. Григорий выбежал за ворота, задыхаясь. На другом краю хутора разноголосо брехали собаки, прорешеченная желтыми огоньками дымилась тьма.
Бесцельно зашагал Григорий по улице.
- Я тебе вот что скажу, - начал старик сдержанно и раздельно: - Не будешь с Наташкой жить - иди с базу, куда глаза твои глядят! Вот мой сказ! Иди, куда глаза глядят! - повторил он обычным спокойным голосом и отошел, поднял лавку.
Дуняшка сидела на кровати, зиркала круглыми, напуганными глазами.
- Я вам, батя, не во гнев скажу, - голос Григория был дребезжаще-глух, - не я женился, а вы меня женили. А за Натальей я не тянусь. Хочет, нехай идет к отцу.
- Иди и ты отсель!
- И уйду.
- И уходи к чертовой матери!..
- Уйду, уйду, не спеши! - Григорий тянул за рукав брошенный на кровати полушубок, раздувая ноздри, дрожа в такой же кипящей злобе, как и отец.
Одна, сдобренная турецкой примесью, текла в них кровь, и до чудного были они схожи в этот момент.
- Куда ты пой-де-ошь? - застонала Ильинична, хватая Григория за руку, но он с силой оттолкнул мать и на лету подхватил упавшую с кровати папаху.
- Нехай идет, кобелина поблудный! Нехай, будь он проклят! Иди, иди, ступай!.. - гремел старик, настежь распахивая двери.
Григорий выскочил в сенцы, и последнее, что он слышал, - Натальин плач в голос.
Морозная крыла хутор ночь. С черного неба падала иглистая пороша, на Дону раскатисто, пушечными выстрелами лопался лед. Григорий выбежал за ворота, задыхаясь. На другом краю хутора разноголосо брехали собаки, прорешеченная желтыми огоньками дымилась тьма.
Бесцельно зашагал Григорий по улице.