Тогда и теперь   ::   Моэм Сомерсет

— Послушайте, секретарь, — продолжал Эль Валентино, — письмо написано в ответ на мою просьбу оказать помощь при взятии Болоньи. Как вы сами могли убедиться, у меня хватит сил разделаться с этими мерзавцами. Они выдали себя в самый подходящий момент. Теперь я знаю, кто мои враги, а кто — друзья. И среди друзей я хотел бы видеть Синьорию, если она согласится на незамедлительное заключение договора. Если же нет, я окончательно порву с вами все отношения и уже никогда не заговорю о дружбе.

Эти отнюдь не безобидные слова герцог произнес так весело и добродушно, что они не прозвучали как угроза. Макиавелли обещал немедленно написать обо всем во Флоренцию. Герцог пожелал ему спокойной ночи и проводил до дверей.

Бартоломео уже ждал Макиавелли в таверне. Они заказали подогретое вино. И флорентиец, для большей важности заставив Бартоломео поклясться хранить тайну — хотя и понимал, тот и без него скоро обо всем узнает, — рассказал о письме епископа. А от себя добавил, что в разговоре Эль Валентино тепло отозвался о Бартоломео. Когда же толстяк попросил дословно припомнить сказанное герцогом, Макиавелли мгновенно процитировал себя самого. Бартоломео сиял от радости.

— Вы уже первый человек в Имоле, мессер Бартоломео, и, если папа будет здравствовать, а фортуна — благоволить к герцогу, станете одним из первых и в Италии.

— Я всего лишь купец. Я не мечу так высоко.

— Козимо Медичи тоже был всего лишь купцом, однако стал властителем Флоренции, а его сына Лоренцо Великолепного принимали как равного короли и принцы.

Стрела попала в цель, Макиавелли это понял.