Тогда и теперь   ::   Моэм Сомерсет

Это несколько остудило пыл Макиавелли. Закралось сомнение: ведь его могла слушать и служанка, которая, естественно, не хотела, чтобы госпожа застала ее не за работой. Позже, за обедом, осторожными вопросами ему удалось выяснить у Серафины, что таинственная слушательница открывала окно в спальне Бартоломео и его жены.

Вечером Макиавелли пошел во дворец, но ему не удалось увидеться ни с герцогом, ни с кем-либо из его секретарей. Он заговаривал со многими придворными, бесцельно слонявшимися по дворцу, спрашивая, нет ли каких-нибудь новостей. Ничего конкретного они не знали, хотя несомненно догадывались, что что-то произошло. Макиавелли это понял. Ближайшее окружение герцога соблюдало строжайшую тайну. Вскоре он столкнулся с Бартоломео. Герцог назначил ему встречу, но принять не смог.

— Мы оба просто теряем здесь время, — заметил Макиавелли. — Не пойти ли нам в гостиницу выпить вина? Могли бы сыграть в карты или шахматы.

— Я обожаю шахматы.

По пути в «Золотой лев» Макиавелли спросил, не знает ли Бартоломео, почему у всех во дворце такой деловой вид.

— Понятия не имею. Я ни у кого не мог добиться путного ответа.

Раздражение, проскользнувшее в голосе Бартоломео, подсказало Макиавелли, что толстяк говорит правду. Он уже уверовал в важность своей персоны, и его унижало недоверие Борджа.

— Если герцог хочет сохранить что-либо в тайне, он, как я слышал, ничего не говорит даже ближайшим помощникам.

— Он с утра сидит с секретарями.