Торжество метафизики   ::   Лимонов Эдуард

Ему и идти-то, кроме этой Елены, было некуда, он сирота, а от жены из-за этой Елены он ушел еще до ареста. Он уже и чуб стал отпускать. Если у тебя подходит срок освобождения, это разрешается, такой себе полубокс. Кому теперь этот чуб нужен! И сегодня у меня Лещ перед глазами стоит, сидит, точнее, с окурком. И мы вокруг молчаливые.

Мы сходили на зарядку. Потом в столовую. Я пошел в ПВО и стал писать дурной протокол. Этапные, которых стало больше, забитые и робкие, вытирали пальцами пыль, поливали растения. Появился Лещ.

– Эдуард, тебя на промку вызвали, – сказал он абсолютно непонимающим голосом.

– Чего? – спросил я. – Я пенсионер, какая промка… Ко мне вчера из особого отдела приходили, документы на пенсию заполнять принесли.

– Иди к завхозу, разберись, – посоветовал Лешка. И пошел со мной, добрый человек.

«Как сто аллигаторов злой», я постучался к Горбунку. Лешка за моим плечом. Вошли.

– Меня на промку выкликнули, – сказал я, – ошибка, я думаю. Я не пойду.

– Да, я знаю. Хуйня какая-то… – Горбунок был расстроен. Ему эти непонятки были не нужны.

– Вообще-то, нарядчик записывает людей на промку. Старший нарядчик – один из главных бугров колонии. Ошибаться он не имеет права, – сказал Лешка.

– Да, если выписали, значит, думали. Ты ж не простой лох, не за проволоку сидишь… – сказал Горбунок.

– Сходи, завхоз, к нарядчику, узнай, в чем дело, – сказал Лешка. Со двора раздались трубы и литавры и марш «Прощание славянки».