JК
Волк в бабушкиной одежде :: Сан-Антонио
Страница: 53 из 143Представляете, он сожрал мой завтрак практически без спросу!
По этому картинному описанию я узнаю доблестного Берю.
– В полиции, – продолжает опоражниватель урн и плевательниц, – не у всех ваше воспитание и выправка!
Если он надеется на новый кредит в тысячу бабок, то напрасно, Сан-Антонио нечувствителен к подхалимажу.
Я покидаю гостиницу "Дунай и кальвадос" с удовлетворительным ощущением свершения чего-то полезного, большого и благородного.
Глава пятая
В бюрологе меня ожидает цветное пинорамическое представление.
Преподобный восседает в моем собственном кресле и обливает слезами усы, подпаленные экономно выкуриваемыми окурками. Сегодня на нем блестящий костюм, блестящий до дикости, прямо подойти страшно. Серая жемчужина! В черную крапинку. Красивый вязаный галстук. Замшевые ботинки не лишены вида, а бледно-голубая рубашка молодит моего старого товарища на добрый десяток дней.
– Чего нюни распустил, Старик? – спрашиваю я, снисходя к его эмоциям.
Он вытирает печальные глаза тыльной стороной ладони.
– Снова вернуться сюда, оказаться в этой бюрологе... Прошлое травит душу, Сан-А, понимаешь?
Он прочищает хрюкало.
– Получил на днях анкету для отставных старших инспекторов и прочел, что если бы проработал на шесть месяцев дольше, пенсия возросла бы на 6 новых франков и 15 сантимов в триместр. Впечатляет, не правда ли?
– Судя по твоему элегантному виду, отныне эта сумма слишком незначительна для тебя. Он качает головой.
По этому картинному описанию я узнаю доблестного Берю.
– В полиции, – продолжает опоражниватель урн и плевательниц, – не у всех ваше воспитание и выправка!
Если он надеется на новый кредит в тысячу бабок, то напрасно, Сан-Антонио нечувствителен к подхалимажу.
Я покидаю гостиницу "Дунай и кальвадос" с удовлетворительным ощущением свершения чего-то полезного, большого и благородного.
Глава пятая
В бюрологе меня ожидает цветное пинорамическое представление.
Преподобный восседает в моем собственном кресле и обливает слезами усы, подпаленные экономно выкуриваемыми окурками. Сегодня на нем блестящий костюм, блестящий до дикости, прямо подойти страшно. Серая жемчужина! В черную крапинку. Красивый вязаный галстук. Замшевые ботинки не лишены вида, а бледно-голубая рубашка молодит моего старого товарища на добрый десяток дней.
– Чего нюни распустил, Старик? – спрашиваю я, снисходя к его эмоциям.
Он вытирает печальные глаза тыльной стороной ладони.
– Снова вернуться сюда, оказаться в этой бюрологе... Прошлое травит душу, Сан-А, понимаешь?
Он прочищает хрюкало.
– Получил на днях анкету для отставных старших инспекторов и прочел, что если бы проработал на шесть месяцев дольше, пенсия возросла бы на 6 новых франков и 15 сантимов в триместр. Впечатляет, не правда ли?
– Судя по твоему элегантному виду, отныне эта сумма слишком незначительна для тебя. Он качает головой.