JК
Волк в бабушкиной одежке :: Дар Фредерик
Страница: 74 из 142Скореедаже волком! Волк в бабушкиной одежке! А Пинюш прекрасно сыграл роль Красной Шапочки, я же оказался бабушкиным пирогом. Что касается Берю, то он с привычным блеском изобразил горшочек с маслом! Нет, это поклеп! Именно он оказался наиболее проницательным и сумел привести Фуасса в замешательство.
Мы дремлем, измученные инерцией ожидания. Мало-помалу начинаем терять ощущение времени. Хорошо, ходики у нас есть, и мы поддерживаем их ход, но циферблат не показывает, ночь или день сейчас. Поэтому между двумя мандаринами разражается жесткая дискуссия.
- Семь часов, - говорит Пино, консультируясь с своим индивидуальным будильником.
- Наваливается вечер, - поэтизирует Берю. - В ресторанах сервируют ужин.
- Ты с ума сошел, это же семь утра! Солнышко подымается.
- Оно подымается, как мой... и как мои...! - отрубает Берю. - Бедная Пинюшетта, у тебя выключатель съехал с катушек!
Но Пино берет меня в свидетели.
- Семь часов чего? Как по-твоему, Сан-А?
- Я склоняюсь к вечеру, - говорю я.
- Ага! - экзальтируется Толстяк, - а что я говорил выше!
И продолжает грезить...
В вагонах-ресторанах ужинает первая смена. В экспрессе Париж - Ницца должны подавать шампиньоны по-гречески, телятину со шпинатом, сыр и ванильное мороженое с засахаренным миндалем. Хотите верьте, хотите нет, но когда я жмакаю у Кука, к моменту подачи мороженого остается только засахаренный миндаль, а я его терпеть не могу.
Опять грезит.
Мы дремлем, измученные инерцией ожидания. Мало-помалу начинаем терять ощущение времени. Хорошо, ходики у нас есть, и мы поддерживаем их ход, но циферблат не показывает, ночь или день сейчас. Поэтому между двумя мандаринами разражается жесткая дискуссия.
- Семь часов, - говорит Пино, консультируясь с своим индивидуальным будильником.
- Наваливается вечер, - поэтизирует Берю. - В ресторанах сервируют ужин.
- Ты с ума сошел, это же семь утра! Солнышко подымается.
- Оно подымается, как мой... и как мои...! - отрубает Берю. - Бедная Пинюшетта, у тебя выключатель съехал с катушек!
Но Пино берет меня в свидетели.
- Семь часов чего? Как по-твоему, Сан-А?
- Я склоняюсь к вечеру, - говорю я.
- Ага! - экзальтируется Толстяк, - а что я говорил выше!
И продолжает грезить...
В вагонах-ресторанах ужинает первая смена. В экспрессе Париж - Ницца должны подавать шампиньоны по-гречески, телятину со шпинатом, сыр и ванильное мороженое с засахаренным миндалем. Хотите верьте, хотите нет, но когда я жмакаю у Кука, к моменту подачи мороженого остается только засахаренный миндаль, а я его терпеть не могу.
Опять грезит.