Товарищи по оружию   ::   Симонов Константин Михайлович

Как все люди с избытком любви к себе и недостатком ее к другим, Надя склонна была очень высоко ценить те чувства, которые она все-таки питала к другим людям, и не лгала перед самой собой, когда считала, что чувство к Артемьеву было одним из самых больших в ее жизни. Теперь Артемьев ушел. В сущности, если трезво подумать о будущем, эта потеря именно сейчас была булавочным уколом. Но этот булавочный укол был нанесен не кому-нибудь другому, а ей, так нежно и преданно любившей самое себя, и поэтому он казался раной. Надя долго сидела на табуретки в прихожей. И слезы текли по ее лицу. Она всхлипывала, размазывал слезы по щекам кулаками, жалела себя и думала о том, каким некрасивым, наверное, стало ее лицо, хотя оно как раз сейчас было красивей и человечней, чем обычно.

Артемьев и Козырев вышли из подъезда дома, где жила Надя, в свернули за угол. Там стояла машина Козырева – новенькая «эмка», которую он водил сам.

– Где живете?

– Недалеко от академии, на Усачевке.

– Ладно, подвезу! – Козырев круто вывернул из переулка и погнал машину к центру. – Через центр веселей, – объяснил он.

Артемьев не возражал – ему было совершенно все равно, как ехать.

– Надя боится со мной ездить. Первый раз даже за руку меня схватила. А вообще я последнее время езжу в пределах возможного – слово держу, – повернулся Козырев к Артемьеву, пока они стояли у светофора. – Ребята с меня слово взяли.

– Какие ребята?

– Мои летчики.