JК
Трансбалт :: Кассиль Лев Абрамович
Страница: 1 из 15---------------------------------------------
Лев Абрамович Кассиль
«Трансбалт»
Мне некогда писать вступления: ветер
дует, море волнуется в гавани,– нам
надо совершать кругосветное путешествие.
Поедем же!…Вообразите себе старых моряков,
с жесткойкожей, с руками твердыми, как железо,
с жидкими волосами, впалыми глазами, с таким
же животом, перегоревшимжелудком, но с
честной душой и добрым сердцем.
Жюль Жанен
* * *
Мозоли окончательно поссорили капитана Галанина с действительностью. В самом деле, что может быть для отставного морехода горше и несноснее, чем мозоль на ноге – сословное отличие пешеходов? Проклятая суша! Она мозолила глаза и ноги капитану Галанину. Он уже не мог, как прежде, картинно попирать презренную землю. Он начинал прихрамывать.
А ведь было…
Подбиралась моряна под белый китель. Гавань медленно отворачивалась. Горы забегали сбоку, но вскоре отставали. Жарко сияли поручни мостика. И рупор, вобрав в себя слова Галанина, слал его голос окрест над морями. В проходных конторах фрахтователей подписывал он коносаменты [1] , именуясь «капитаном хорошего парохода», и взвешенный в воздухе дым добротных сигар, сплетаясь, качался над ним, как гамак.
Лев Абрамович Кассиль
«Трансбалт»
Мне некогда писать вступления: ветер
дует, море волнуется в гавани,– нам
надо совершать кругосветное путешествие.
Поедем же!…Вообразите себе старых моряков,
с жесткойкожей, с руками твердыми, как железо,
с жидкими волосами, впалыми глазами, с таким
же животом, перегоревшимжелудком, но с
честной душой и добрым сердцем.
Жюль Жанен
* * *
Мозоли окончательно поссорили капитана Галанина с действительностью. В самом деле, что может быть для отставного морехода горше и несноснее, чем мозоль на ноге – сословное отличие пешеходов? Проклятая суша! Она мозолила глаза и ноги капитану Галанину. Он уже не мог, как прежде, картинно попирать презренную землю. Он начинал прихрамывать.
А ведь было…
Подбиралась моряна под белый китель. Гавань медленно отворачивалась. Горы забегали сбоку, но вскоре отставали. Жарко сияли поручни мостика. И рупор, вобрав в себя слова Галанина, слал его голос окрест над морями. В проходных конторах фрахтователей подписывал он коносаменты [1] , именуясь «капитаном хорошего парохода», и взвешенный в воздухе дым добротных сигар, сплетаясь, качался над ним, как гамак.