Трубка снайпера   ::   Зарубин Сергей Михайлович

Сердце потребовало послать семье первый фронтовой привет.

— Помогай, Миша, — попросил Номоконов.-Я ведь того… Ещё не откликался с фронта. Не знают про меня в деревне, потеряли, поди?

— Неужели?!

Не удивляйся, молодой солдат. И в этом деле такая привычка у твоего наставника, охотника, таёжного человека. Разве пишут зверобои жёнам, наладившись куда-нибудь на дальний промысел? Добрая весть об охотнике сама прибежит на стойбище — такой обычай у рода хамнеганов. А худым да пустым письмом чего беспокоить родных? Нет, не железное сердце у Номоконова. Тревожится оно за ребятишек да за жену Марфу, хочет быть вместе с ними. Говорил на митинге председатель колхоза, что не пропадут семьи тех, кто отъезжает на фронт, и Номоконов крепко верит этому. В колхозной семье его родные, вместе со всеми! Да, не пропадут! А о себе чего было писать? И как? Руки солдата твёрдо держат винтовку, а с карандашом никак не справляются. Долго не пришлось учиться, только и умеет Номоконов что складывать из палочек свою фамилию. Ничего… Есть кое-какие боевые дела — можно поведать о них родным людям, есть верный фронтовой друг — поможет написать.

— Только погоди, Миша, — задумался Номоконов. — Маленько ошиблись в газете.

Скучно в палате. Разговаривать не разрешают, курить, вставать. Нет во фронтовом госпитале электричества, и вечерами на тумбочке горит свеча. Пока не видит сердитая сестра, можно нагреть на пламени кончик иголки и пустить по палате маленькие дымки.