Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста   ::   Кригер Борис

Теперь я радуюсь за эту нацию и считаю себя в какой-то мере частью это удивительной культуры…



Глава пятьдесят восьмая

Почему я люблю мертвые языки



Я всегда пребывал в иллюзии, что времена бывают разными: седая древность, темное Средневековье, черно-белое начало двадцатого века. Увы, я прихожу к убеждению, что современность для современников всегда кажется современной.

Окружающая действительность мне не казалась менее яркой или менее правдоподобной, когда я в прошлом месяце скакал на лошади по кубинским плантациям и наблюдал людей, пашущих на волах. Седло мне представлялось не менее современным, чем клавиатура компьютера, по которой сейчас стучат мои пальцы, хотя эти два предмета банальным образом относятся к разным эпохам.

Итак, общая картина иных времен была такой же, как и сейчас, и будущее будет столь же обыденным, хотя и пронзительно-ярким и естественным. Все зависит от наших органов чувств и нашего восприятия, а вовсе не от времени.

Что же привлекает меня в мертвых языках? Дело в том, что окружающее состоит из подробностей. А буквы, звуки, древние значения – все это и является такими подробностями исчезнувших цивилизаций, частью которых я могу стать, прикоснувшись к этим отжившим знакам.

На своем пути к тысяче жизней, которые я взялся прожить в рамках одной своей неказистой жизненки, я просто не мог обойти стороной египетские иероглифы, пухлые знаки майя, перевернутую вязь не такого уж и мертвого санскрита, древнегреческий и мою милую сердцу латынь.

Проблема с этими языками, как это ни смешно, состоит в том, что трудно найти тех, кто владел бы ими в бытовой жизни.