У   ::   Иванов Всеволод

Пуговицы эти он непрестанно ласково шнырял пальцами, словно их вскармливая, мало того, что они обнаруживали его всполо-щенность, но и говорили, что в нем вместо четких размышлений клокотало воображение, увлече-ние и - надежда.

- Спозараночку я поднялся, Егор Егорыч, спозараночку,- забормотал он, но тут же, через две минуты сознавшись, что ждет меня с полуночи.Опровергаете ли вы утверждение, что вы являетесь ближайшим советником и другом Черпанова? Открою, была мысль самому с ним переговорить, но не лучше ли расставить, предварительно, силы с вами, при том условии, конечно, если вы работаете с ним, а не просто бродите около.

Вопрос его распахивал передо мной то, что я боялся распахнуть и бродил около. Ответ Саве-лию Львовичу был ответом и самому себе. Соглашаюсь, что и сейчас, спохватившись, я все-таки задержался с ответом; задержался я еще и от какого-то трескучего и брызгающего волнения Саве-лия Львовича, с которым он никак не мог управиться, даром что управлял людьми четыре года - и как управлял! - но об этом после. И вот, закрывая свою сонливость и размягченность, наматы-вая, так сказать, все нити мышления на шпульку разума, я установил перед ним, что "не брожу, работаю и буду работать!". Он отскочил от колонны и, раскидывая полы, сверкая никогда не сверкавшими ранее пуговицами, помчался коридором. Все это меня столь занимало, что я безро-потно ходил взад и вперед с ним. Он фыркал, пыхтел, подпрыгивал на одной ноге, его альпаковый пиджачок раздувался, делал его похожим то на мяч, то на рыбий пузырь.