JК
Уайнсбург, Огаё :: Андерсон Шервуд
Страница: 209 из 225"Сегодня я мог бы с ней встретиться, а теперь придется отложить", - думал он почти сердито.
Элизабет умерла в пятницу, в три часа дня. С утра шел дождь и было холодно, но днем выглянуло солнце. Последние шесть дней она была парализована, не могла ни говорить, ни двигаться, жить продолжали только ум и глаза. Три дня из шести она боролась, думая о сыне, силилась сказать ему на будущее какие-то слова, и в глазах ее была такая трогательная мольба, что у всех, кто это видел, умиравшая осталась в памяти на годы. Даже Том Уилард, который всегда носил в душе обиду на жену, забыл свою обиду, и у него текли слезы, застревая в усах. Усы у Тома седели, он их красил. В состав краски входило масло, и, когда он смахивал слезы с усов, в воздухе повисал тонкий туман. В горе лицо Тома Уиларда напоминало мордочку маленькой собаки, долго пробывшей на морозе.
В день смерти Джордж вернулся домой по Главной улице уже в темноте; он поднялся к себе, причесаться и почиститься, а потом по коридору перешел в комнату, где лежало тело. Горела свеча на туалетном столике возле двери, а у кровати в кресле сидел доктор Рифи. Доктор встал и пошел к выходу. Он сунул вперед руку, как бы желая поздороваться с Джорджем, но тут же неловко ее убрал. Двум смущенным людям было тесно в комнате, и старший быстро вышел.
Сын покойной сел в кресло и потупил взгляд. Он опять задумался о своих делах и твердо решил, что начнет новую жизнь, уедет из Уайнсбурга. "Уеду в большой город.
Элизабет умерла в пятницу, в три часа дня. С утра шел дождь и было холодно, но днем выглянуло солнце. Последние шесть дней она была парализована, не могла ни говорить, ни двигаться, жить продолжали только ум и глаза. Три дня из шести она боролась, думая о сыне, силилась сказать ему на будущее какие-то слова, и в глазах ее была такая трогательная мольба, что у всех, кто это видел, умиравшая осталась в памяти на годы. Даже Том Уилард, который всегда носил в душе обиду на жену, забыл свою обиду, и у него текли слезы, застревая в усах. Усы у Тома седели, он их красил. В состав краски входило масло, и, когда он смахивал слезы с усов, в воздухе повисал тонкий туман. В горе лицо Тома Уиларда напоминало мордочку маленькой собаки, долго пробывшей на морозе.
В день смерти Джордж вернулся домой по Главной улице уже в темноте; он поднялся к себе, причесаться и почиститься, а потом по коридору перешел в комнату, где лежало тело. Горела свеча на туалетном столике возле двери, а у кровати в кресле сидел доктор Рифи. Доктор встал и пошел к выходу. Он сунул вперед руку, как бы желая поздороваться с Джорджем, но тут же неловко ее убрал. Двум смущенным людям было тесно в комнате, и старший быстро вышел.
Сын покойной сел в кресло и потупил взгляд. Он опять задумался о своих делах и твердо решил, что начнет новую жизнь, уедет из Уайнсбурга. "Уеду в большой город.