Угрюм-река   ::   Шишков Вячеслав Яковлевич

— Пора, — сказал Прохор своему учителю. Далекая Таня водила хороводы. Синильга спала в своем гробу. Эй, Таня, эй, Синильга! Но ничего не было перед его телесными глазами, кроме зеленоватой пелены небес и вечерней, робко глянувшей звезды.

— И где ты шляешься? — встретила его у ворот заплаканная кухарка. — Ведь прибил зверь мамашу-то твою.

— За что?

— Поди знай, за что. За всяко просто. Сначала Анфиску по морде съездил. А тут.., Прохор снял венгерку и, нарочно громко ступая, прошел к матери мимо сидевшего в столовой отца. Мать на кровати, в сереньком новом платье; рукав разорван, на белом плече кровоподтек.

— Мамаша, милая!..

Голова ее обмотана мокрым полотенцем. Пахнет уксусом. Лампадка. Апостол Прохор в серебре. Верба торчит. Мать взглянула на сына отчужденно. Он смутился. Мгновенье — и он бросился перед нею на колени. Ее глаза вдруг улыбнулись и тотчас же утонули в слезах. Она обхватила его голову и, как ни старалась, не могла сдержать слез и стонов. Захлебываясь плачем, шептала ему в уши, крестила и крепко стискивала его:

— Как нам жить? Как жить?.. Чрез ту змею погибаю. Господи, возьми меня к себе!

— Родная моя, бесценная!.. Сейчас объяснюсь с отцом. Она схватила его за руку:

— Ради бога! Он убьет тебя…

— Мамаша! Надо кончить… Она вскочила:

— Прошенька! Прохор!

Но он уже входил к отцу.