JК
Угрюм-река :: Шишков Вячеслав Яковлевич
Страница: 239 из 253У него невеста есть…
— Невеста не жена еще, — сказала Анфиса резонно. — Невесту человек выбирает, жену бог дает.
— Заходите как-нибудь.
— Я теперь вижу, сколь виновата перед вами. С Петром Данилычем буду, как крапива. Отскочит.
Марья Кирилловна упала в своей спальне перед образом и долго обрадованно молилась, а когда вошел Прохор, крепко обняла его:
— А ведь Анфиса-то хорошая.
И улыбнулся, и задумался вдруг Прохор. Ласково и нежно целуя мать в пробор темных с ранней проседью волос, сказал;
— Да, да. Очень хорошая она, мамашенька. Зря плетут на нее.
— Только, говорят, водку хлещет, как мужик.
— Наливочку, мамашенька, наливочку.
— Надо ее за Илюху выдать… Чего он башку-то обмотал?..
— Что?! За этого дурака-то?.. Да такая красота, как Анфиса Петровна, за князя выйдет, если в столице где…
— Ангельская красота, верно, — сказала мать. — Глаз не оторвешь, — и спохватилась. — Эх, Прошенька! Не годится она женой быть никому. Красива крушина-ягода, а поди-ка, съешь — подохнешь.
Пошел Прохор, и закрестила ему спину большим крестом Марья Кирилловна:
— Упаси его, господи, от женских прелестей лукавых… Апостол Прохоре, батюшка!
…Илюха палил в огороде из револьвера в лопату, полкоробки патронов расстрелял, злился очень:
«Так дак так, а не так дак… Я ж ей, дурище, большую честь делаю своей рукой и сердцем… А вот посмотрим. Каторга так каторга. Мне все едино без нее не жить. Застрелю ее! А может быть, случайно и себя».
— Невеста не жена еще, — сказала Анфиса резонно. — Невесту человек выбирает, жену бог дает.
— Заходите как-нибудь.
— Я теперь вижу, сколь виновата перед вами. С Петром Данилычем буду, как крапива. Отскочит.
Марья Кирилловна упала в своей спальне перед образом и долго обрадованно молилась, а когда вошел Прохор, крепко обняла его:
— А ведь Анфиса-то хорошая.
И улыбнулся, и задумался вдруг Прохор. Ласково и нежно целуя мать в пробор темных с ранней проседью волос, сказал;
— Да, да. Очень хорошая она, мамашенька. Зря плетут на нее.
— Только, говорят, водку хлещет, как мужик.
— Наливочку, мамашенька, наливочку.
— Надо ее за Илюху выдать… Чего он башку-то обмотал?..
— Что?! За этого дурака-то?.. Да такая красота, как Анфиса Петровна, за князя выйдет, если в столице где…
— Ангельская красота, верно, — сказала мать. — Глаз не оторвешь, — и спохватилась. — Эх, Прошенька! Не годится она женой быть никому. Красива крушина-ягода, а поди-ка, съешь — подохнешь.
Пошел Прохор, и закрестила ему спину большим крестом Марья Кирилловна:
— Упаси его, господи, от женских прелестей лукавых… Апостол Прохоре, батюшка!
…Илюха палил в огороде из револьвера в лопату, полкоробки патронов расстрелял, злился очень:
«Так дак так, а не так дак… Я ж ей, дурище, большую честь делаю своей рукой и сердцем… А вот посмотрим. Каторга так каторга. Мне все едино без нее не жить. Застрелю ее! А может быть, случайно и себя».