Уста и чаша   ::   Диккенс Чарльз

Отец стоял рядом и глядел, и был пуще всего тем доволен, что я еле-еле пишу да еще размазываю написанное пальцем.

Девушка отложила работу и, придвинув свой стул ближе к стулу Чарли, сидевшего перед огнем, ласково положила руку ему на плечо.

- Тебе теперь надо еще усердней учиться, Чарли: ведь ты постараешься?

- Постараюсь? Вот это мне нравится! Разве я не стараюсь?

- Да, Чарли, да. Я знаю, как ты много работаешь. И я тоже понемножку работаю, все хочу что-нибудь придумать (даже ночью просыпаюсь от мыслей!), как-нибудь исхитриться, чтобы сколотить шиллинг-другой, сделать так, чтобы отец поверил, будто ты уже начинаешь зарабатывать кое-что на реке.

- Ты у отца любимица, он тебе в чем угодно поверит.

- Хорошо, если бы так, Чарли! Если б я могла его уверить, что от ученья худа не будет, что от этого нам всем только станет лучше, я бы с радостью умерла!

- Не говори глупостей, Лиззи, ты не умрешь!

Она скрестила руки у него на плече, положив на них смуглую нежную щеку, и продолжала задумчиво, глядя на огонь:

- По вечерам, Чарли, когда ты в школе, а отец уходит...

- К "Шести Веселым Грузчикам", - перебил ее брат, кивнув головой в сторону таверны.

- Да. И вот, когда я сижу и гляжу на огонь, то среди горящих углей мне видится... вот как раз там, где они ярче всего пылают...

- Это газ, - сказал мальчик, - он выходит из кусочка леса, который был занесен илом и залит водой еще во времена Ноева ковчега. Смотри-ка! Если я возьму кочергу - вот так - и разгребу уголь...

- Не трогай, Чарли, а то все сгорит сразу.