В круге первом (том 1)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Нельзя было искусить Рубина тяжелей: нагрузить его мировою тайной и потребовать, чтоб он ни с кем не поделился из самых близких! Если бы сейчас американские империалисты выкрали его с шарашки и резали б его на кусочки - он не открыл бы им своего сверхзадания! Но быть среди зэков шарашки единственным обладателем такой гремучей тайны и не сказать даже Нержину - это было уже сверхчеловеческое требование! Сказать Глебу - все равно, что и никому не сказать, потому что Глеб никому не скажет. И даже очень естественно было с ним поделиться, потому что он один был в курсе классификации голосов и один мог понять трудность и интерес задачи. И даже вот что - была крайняя необходимость ему сказать и договориться сейчас, пока есть время, а потом пойдет горячка, от лент не оторвешься, а дело расширится, надо брать помощника... Так что простая служебная дальновидность вполне оправдывала мнимое нарушение государственной тайны. Две облезлые фронтовые шапки, и две потертые ши[369] нели, плечами сталкиваясь, а ногами черня и расширяя тропу, они медленно стали ходить по ней рядом. - Дитя мое! Разговор - {три нуля}. Даже в Совете Министров об этом знают пара человек, не больше. - Вообще-то я - могила. Но если такая заклятая тайна - может, не говори, не надо? Меньше знаешь - больше спишь. - Дура! Я б и не стал, мне за эту голову отрубят, если откроется. Но мне нужна будет твоя помощь. - Ну, бузуй. Все время присматривая, нет ли кого поблизости, Рубин тихо рассказал о записанном телефонном разговоре и о смысле предложенной ему работы. Как ни мало любопытен стал Нержин в тюрьме - он слушал с густым интересом, раза два останавливался и переспрашивал.