В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Конечно, Шикин не станет оформлять дело на двойничество. Но не обязательно же обвинять человека именно в том, в чем он виноват: если он белобрысый, можно обвинить, что он чернявый - а дать приговор такой же, какой дают за белобрысого. Глеб не знал, далеко ли зашло у Руськи с Кларой, и надо ли, осмелиться ли успокоить ее? И как? Рубин сбросил одеяло и предстал под общий хохот в меховой шапке и в телогрейке. Смех лично над собой он, впрочем, сносил всегда безобидно, он не терпел смеха над социализмом. Сняв шапку, но оставаясь в телогрейке и не спуская ног на пол для одевания, так как это не имело теперь большого смысла (сроки прогулки, умывания и завтрака все равно были упущены), Рубин попросил налить ему стакан чая - и, сидя в постели, со всклоченной бородой, бесчувственно вкладывал в рот белый хлеб с маслом и вливал горячую жидкость, - сам же, не продравши глаз, ушел в чтение романа Эптона Синклера, который держал одной рукой рядом со стаканом. В настроении он был самом мрачном. По шарашке уже шел утренний обход. Заступал младшина. Он считал головы, а объявления делал Шустерман. Войдя в полукруглую комнату, Шустерман, как и в предыдущих, объявил: - Внимание! Заключенным объявляется, что после ужина никто не будет допускаться на кухню за кипятком, - и по этому вопросу не стучать и не вызывать дежурного! - Это чье распоряжение? - бешено взвопил Прянчиков, выскакивая из пещеры составленных двухэтаж[368] ных коек. - Начальника тюрьмы, - веско ответил Шустерман. - Когда оно сделано?? - Вчера.