Вечер на Хопре   ::   Загоскин М Н

- Ну да! Чему ж ты дивишься? - И ты выдал занего свою дочь? - Так что ж? Он дворянского отродья, служил жильцом в Москве и хоть роду не знаменитого... - Да, братец, да! Он точно роду не знаменитого, подхватил с громким хохотом Сицкий,- его мать была цы ганка, а отец - татарин. - Ты лжешь! - закричал Глинский. - Да если я лгу, так что ж твой дорогой зять не вымол вит ни словечка? Иль у него язык отнялся? В самом деле. Сокол сидел как приговоренный к смерти и не только не мог выговорить ни слова, но не смел поднять глаз и взглянуть на своего тестя. - Не ведаю, служил ли он жильцом в Москве, - продолжал насмешливо Сицкий, - а знаю наверно, что во всей лагерной челяди панов Лисовского и Сапоги не было ни одного коновала досужее и коновала удалее твоего любезного зятюшки. Около минуты просмотрел Глинский молча на своего зятя; вдруг глаза его засверкали, и он сказал грозным голосом: - Все равно! Теперь он зять мой и, если кто-нибудь дерзнет порочить Андрея Сокола... - Да разве его зовут Соколом? - спросил Сицкий. - А почему же и не так? Он молодец из молодцов и поделом прозывается ясным Соколом. - О, если так, то прошу прошенья! - подхватил Сицкий. Коли он заелся в чины, так, видно, в самом деле был на службе царской. Шутка ли, подумаешь! Из коршунов махнул прямо в соколы. - Из коршунов? - вскричал Глинский. - Ну да! Его теперь прозывают Соколом, а в наше время он звался просто Черным Коршуном. - Черным Коршуном! - повторил страшным голосом хозяин.