Вечный шах   ::   Мерас Ицхак

Но это не важно, я не люблю говорить о шахматах.

Янек смотрит мне в глаза.

- Нет, не о шахматах. Надо поговорить о другом.

- О чем, Янек?

- Обо мне. - Он опускает голову. - Не совсем обо мне. Обо мне только немножко.

Я не знаю, хочу ли этого. Но я соглашаюсь.

- Говори, Янек.

- Видишь ли... - говорит он.

И, остановившись, пинает камешек. Камешек круглый, гладкий. Наверное, можно представить, что это мячик, и поиграть в футбол. Я, допустим, стою на воротах, а Янек старается забить гол. Или он пригнулся и ждет в воротах...

- Видишь... - снова начинает Янек, и я понимаю, о чем разговор. Может, он заговорит о себе, не знаю. Может быть, о том, кто он и откуда.

Может быть, о чем-нибудь таком, что мне и в голову не приходит.

И все равно он будет говорить об Эстер. Я не знаю, хочу ли этого, и говорю:

- Что ж ты молчишь?

- Видишь... - говорит он.

В третий раз повторяет Янек одно и то же слово.

- У нее был брат, - говорит Янек, - Мейер, мы все его звали Мейкой, и он был моим лучшим другом. Мы одногодки, выросли на одном дворе. Он говорил по-польски как поляк, а я по-еврейски не хуже его. Ты сам видишь, правда? Мы были такими друзьями... Объяснять я тебе не буду, сам должен понимать.

- Не объясняй, - говорю я. - Такие вещи каждый понимает.

- Я так и думал, - говорит он. И замолкает.

- Ты помнишь тот день, когда всех загнали в гетто? - спрашивает Янек.

Спрашивает, и молчит, и снова спрашивает-глазами.

Я помню тот день.