Весенняя охота на гусей   ::   Куваев О

Я попросил советское подданство. Мне его дали. Смутное было время - одни латыши стреляли в других по лесам. Раньше их убивали немцы, теперь они - друг друга. Я боялся, что меня арестуют: бывший капиталист, помог бежать сотне других, приехал из империалистической державы. Я не мог видеть, как латыши убивают друг друга.

Я пошел в ЧК и сказал: знаете, я не шпион и не враг. Но я не хочу, чтобы меня ссылали. Давайте, я сам поеду туда, куда ссылают, - мне все равно, куда ехать. Мне сказали: "Езжай. Езжай куда хочешь. Ну, сказали, езжай на Север". Я поехал на Север, потом попал сюда. И, знаете, я часто думаю: вместо Гамбурга мне надо было сразу ехать сюда.

В этом нет странного, ребята. Я не совсем маленький человек. Море, Африку, почет, деньги и смерть я трогал своими руками. Но вот на старости лет из всех нужных дел я могу вспомнить только одно: хлеб, который я пек здесь людям. У любого, большого и малого, корабля есть своя гавань. Моя гавань была здесь, а я не знал этого ни в Гамбурге, ни во Франции, ни в Алжире... Людвиг замолчал, потом спокойным таким жестом вынул из нагрудного кармана аккуратнейший платок и спокойно же приложил к уголкам глаз.

- Я пьян, - сказал он. - Пьяные часто плачут. Наверное, я видел в своей жизни сотни плачущих пьяных мужчин.

- Вот, Саня, - сказал с мечтой Муханов. - Свой пароход, вроде мотоцикла. Африка. Французские ордена. А мы живем с тобой, как утки в осоке. Только осоку и видим.

"Кошмар, - чуть покачиваясь на стуле, думал Санька. - Да тут зоосад какой-то.