JК
Ветер времени :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 69 из 806Ласкание, даже ребенка, греховно для монаха, но у Сергия своя мера и свое понятие о греховности, и Ванята чует ее, меру эту, никогда не преступая дозволенной грани.
— Что Онисим? — спрашивает Сергий, помолчав.
— Я воды согрел, и кашу сварил, и горшок убрал, и подмел, и дровы наносил, — начинает перечислять Ванята, загибая пальцы, — а деинка Онисим бает… — Ванята опускает голову, замолкая, и, жарко стыдясь, шепотом договаривает: — Бает, какой я добрый… и погладил меня вот так… Отче! А это плохо, да?
— Хорошо, отроче, душевная похвала идет к вышнему! — заглядывая в печь и морщась от жара, отвечает Сергий. — Токмо помни всегда, что иной болящий временем, в тягости, в омрачении ума, и словом огрубит тебя, и ударит… Ты же твори завсегда Господу своему и не приимь остуды в сердце ни на какое нелепое деяние болящего!
Ванята кивает молча. Отроку сему не надобно повторять дважды, как иным. Сказанное тотчас укрепляет в его памяти навсегда.
Вот сейчас он, безотрывно глядючи на ловкие движения дядиных рук, оттискивающих вырезной печатью головки просфорок — символ церкви небесной, тщится что-то спросить, крайне важное для себя, опасаясь, однако, не огорчит ли дядю его вопрошание.
— Что Онисим? — спрашивает Сергий, помолчав.
— Я воды согрел, и кашу сварил, и горшок убрал, и подмел, и дровы наносил, — начинает перечислять Ванята, загибая пальцы, — а деинка Онисим бает… — Ванята опускает голову, замолкая, и, жарко стыдясь, шепотом договаривает: — Бает, какой я добрый… и погладил меня вот так… Отче! А это плохо, да?
— Хорошо, отроче, душевная похвала идет к вышнему! — заглядывая в печь и морщась от жара, отвечает Сергий. — Токмо помни всегда, что иной болящий временем, в тягости, в омрачении ума, и словом огрубит тебя, и ударит… Ты же твори завсегда Господу своему и не приимь остуды в сердце ни на какое нелепое деяние болящего!
Ванята кивает молча. Отроку сему не надобно повторять дважды, как иным. Сказанное тотчас укрепляет в его памяти навсегда.
Вот сейчас он, безотрывно глядючи на ловкие движения дядиных рук, оттискивающих вырезной печатью головки просфорок — символ церкви небесной, тщится что-то спросить, крайне важное для себя, опасаясь, однако, не огорчит ли дядю его вопрошание.