Виргинцы (книга 2)   ::   Теккерей Уильям Мейкпис

Я рад, повторяю, что Гарри Уорингтон не принимал участия ни в битве при Росбахе 5 ноября 1757 года, в день годовщины знаменитого Порохового заговора, ни во время той чудовищной Лейтенской резни, которую произвел прусский король месяц спустя, ибо все эти изумительные деяния будут вскорости воспеты в других книгах, кои я, как и весь мир, жажду прочесть. Разве может наша повесть соперничать с вышеупомянутыми трудами? Позволено ли моему легкомысленному прогулочному фаэтону катиться рядом с мрачной грохочущей колесницей войны? Сможет ли мой смирный, трусящий рысцою Пегас выдержать ужасное потрясение при встрече с грозным боевым скакуном, изрыгающим пламя из ноздрей и пену из пасти? Да, мой добрый, снисходительный читатель, с которым я люблю время от времени перекинуться словом, спустившись с подмостков, где действуют мои герои, облаченные в старомодные одежды и столь же старомодно изъясняющиеся, да, мой добрый терпеливый читатель, нам обоим очень повезло, что Гарри Уорингтон не последовал за прусским королем, как намеревался, ибо тогда мне пришлось бы описывать битвы, живописать которые предстоит Карлейлю, а мне бы не хотелось, чтобы ты, мой дорогой читатель, делал опасные сравнения между мной и этим мастером.

Не вступив в ряды войска короля Прусского, Гарри Уорингтон сожалел об этом, изнывал и чах. Не приходится отрицать, что он вел унылое, бесцельное существование. Он слонялся по кофейням, куда заглядывали военные. К книгам у него душа не лежала, и он читал только газеты. Литература была не по его части. Он даже находил романы глупыми и, замечая, что дамы заливаются слезами над сочинениями мистера Ричардсона, решительно не понимал, как подобная чепуха может их трогать. Он мог порой расхохотаться от всей души, услыхав какую-нибудь шутку, но, увы, всегда с некоторым опозданием.