Вишневый омут   ::   Алексеев Михаил Николаевич

В ту минуту ей почему-то очень захотелось увидеть за Игрицей бывший свойсад и в том саду скромную и тихую, как мать, медовку. – Ничего, ничего нету лучше и краше!..

Илья Спиридонович, не понимая этой неожиданной возбуждённости дочери, недовольно фыркнул:

– Ишь тебя понесло! Иди вон к своей дурочке – ждёт, – указал он на Ульку, которая с некоторых пор так привязалась к Фросе, что ходила за ней всюду. – Нашла подружку! Може, и сама уж свихнулась, а? – сказал он вдруг и долго, беспокойно поглядел на дочь.

– Ты сам-то работай. Стыдно небось, колхозник!

– Без тебя знаю, – огрызнулся Илья Спиридонович и, дождавшись, когда Фрося отошла от него, таясь, воровски озираясь, направился к Ивану Харламову.

– Дай-кось, Ванюшка, и мне топор. Разомну старые кости, – и нахмурился, пряча от Ивана глаза.

– К шапошному разбору, сват, пришёл, – улыбнулся Иван.

– Когда б ни пришёл, а пришёл.

– Ну и за то наша тебе благодарность.

– Я в вашей благодарности и не нуждаюсь.

– Ладно, ладно. Иди к девчатам. Кучером у них будешь.

Однако и это обидело Илью Спиридоновича.

– Аль не доверяешь мужские-то дела?

– Доверяю. Но хотел что полегче.

– Я лёгкой жизни не ищу. Не то что некоторые… разные… Что про разбойника-то слыхать?

– Про какого разбойника? – не понял Иван.

– А про душегуба, дружка твоего Митрия Кручинина?

– Поймали и осудили. Десять лет дали. Ты меня, старик, не попрекай этим дружком.