JК
Вишневый омут :: Алексеев Михаил Николаевич
Страница: 351 из 353Он не спускает глаз с военного.
Женщина тихо плачет. Собственно, она не плачет, на её лице нет скорби – слёзы текут по её щекам сами собой, непроизвольно, и она, пожалуй, даже не слышит, не замечает их.
Военный – ему под тридцать – негромко говорит, обращаясь, очевидно, и к женщине, и к самому себе, и к курносому пареньку, которого успел заметить:
– Ничего, ничего…
Он замолкает, прислушивается к звукам, пришедшим то ли откуда-то издалека, то ли из собственного сердца, знакомым, хватающим за самую душу звукам:
Близится эра
Светлых годов…
Солдат от волнения часто моргает глазами, поворачивается лицом к незнакомому пареньку:
– Как тебя зовут, хлопец?
– Андрейкой.
– Да ты подойди ближе. Ну вот… Чей же ты?
– Кручинин.
Солдат думает, что-то старается припомнить.
– Чей?
– Кручинина Митрия сын, – говорит парнишка уже смелее. – Я ещё в вашем саду, во-он там, за Игрицей, мамка говорила, родился, под черёмухой.
– Ах, вон оно как… А батька твой где?
– Под Москвой его… В сорок первом…
– Ну, давай, брат, знакомиться. Я Харламов. Зовут меня Михаилом, как дедушку. Помнишь небось дедушку Харламова?
– А то рази нет!
– Добро. А это моя мама.
– Знаю. Она у нас всю войну бригадиром…
– Очень хорошо, – тихо сказал военный и надолго умолк.
Женщина тихо плачет. Собственно, она не плачет, на её лице нет скорби – слёзы текут по её щекам сами собой, непроизвольно, и она, пожалуй, даже не слышит, не замечает их.
Военный – ему под тридцать – негромко говорит, обращаясь, очевидно, и к женщине, и к самому себе, и к курносому пареньку, которого успел заметить:
– Ничего, ничего…
Он замолкает, прислушивается к звукам, пришедшим то ли откуда-то издалека, то ли из собственного сердца, знакомым, хватающим за самую душу звукам:
Близится эра
Светлых годов…
Солдат от волнения часто моргает глазами, поворачивается лицом к незнакомому пареньку:
– Как тебя зовут, хлопец?
– Андрейкой.
– Да ты подойди ближе. Ну вот… Чей же ты?
– Кручинин.
Солдат думает, что-то старается припомнить.
– Чей?
– Кручинина Митрия сын, – говорит парнишка уже смелее. – Я ещё в вашем саду, во-он там, за Игрицей, мамка говорила, родился, под черёмухой.
– Ах, вон оно как… А батька твой где?
– Под Москвой его… В сорок первом…
– Ну, давай, брат, знакомиться. Я Харламов. Зовут меня Михаилом, как дедушку. Помнишь небось дедушку Харламова?
– А то рази нет!
– Добро. А это моя мама.
– Знаю. Она у нас всю войну бригадиром…
– Очень хорошо, – тихо сказал военный и надолго умолк.