Времетрясение   ::   Воннегут Курт

Судя по всему, Джейн умерла, не сказав последнего слова, не понимая, что ей уже больше не придется ничего говорить. На ее отпевании в Епископальной церкви в Вашингтоне, округ Колумбия, Адам сказал собравшимся, что ее любимым высказыванием было: «Ну когда же?!»

Чего, спросите вы, так ждала Джейн? Некоего события в жизни одного или нескольких наших детей, уже взрослых, растящих собственных детей: в жизни столяра-краснодеревщика, писателя, детского врача, художника, летчика и печатника.

Я не выступал на ее отпевании. Мне не хотелось. Все, что я хотел сказать, предназначалось лишь для нее одной. Последний наш разговор произошел за две недели до ее смерти, мы беседовали как двое старых друзей из Индианаполиса. Она была в Вашингтоне, округ Колумбия, где у Ярмолинских был дом. Я был на Манхэттене. Моей женой была фотограф и писательница Джилл Кременц, она и сейчас моя жена. Мы говорили с Джейн по телефону.

Я не помню, кто из нас кому позвонил, кому это пришло в голову. Могло прийти любому из нас. Так вот, кому бы она ни пришла в голову, вышло так, что разговор стал нашим прощанием.

Наш сын Марк, детский врач, сказал после ее смерти, что сам бы никогда не пошел на все медицинские процедуры, которые она прошла, чтобы до последнего оставаться в живых, чтобы иметь возможность взглянуть на нас своими сияющими глазами и сказать: «Ну когда же?!»

Последний наш разговор был очень личным. Джейн спросила меня, как будто я мог это знать, какое событие вызовет ее смерть. Она, наверное, чувствовала себя персонажем какой-нибудь моей книги.