Все, наконец   ::   Туррини Петер

Тот сразу откликнулся факсом: поздравил меня с возвращением на борт, высоко оценил качество статьи и предложил продолжать писать, оставаясь дома впредь до полного выздоровления, анаписанное пересылать в редакцию по факсу. Эта деятельность вносила приятное разнообразие в мою жизнь. Я распечатывал отдельные статьи из очередных новых номеров "Лос-Анджелес Таймс", переводил их и по факсу отправлял переводы в редакцию. В один прекрасный день главный редактор позвонил мне: в моей статье о маоистской террористической группе в Перу я назвал предводителя террористов именем кубинского революционера, и он просит исправить имя. Но мне это было абсолютно безразлично, и я откровенно признался, что эту статью, равно как и все предыдущие, я взял из "Лос-Анджелес Таймс" и что со своим вопросом ему следует обратиться именно туда. С тех пор газетный мир больше не давал о себе знать, и я вновь погрузился в тишину.

(Тишина.)

Где я остановился? Не могу вспомнить число. На каком числе я остановился? 430 или 440? 450? 460? 470? Ненавижу написанное слово. Газеты, книги -- все печатное. Я сжег все стихи, рассказы, написанные мной в юности. Уничтожил все свои статьи, свою книгу, свои колонки, все свои декларации о мировых проблемах. Написанное мной приковывало меня к другим людям, к их готовности читать все это, к их одобрению, к их мнению, оценке, а от того, что я прочитал из написанного другими, не в меньшей степени зависел я сам.