Хорошая жизнь   ::   Бунин Иван Алексеевич

) Лежит, говорю, причесался набочок, отвернулся к стенке, шпалеры ковыряет и вдруг говорит:

- Насть!

Я даже дрогнула вся.

- Что вы, Никанор Матвеич?

А у самой так сердце и подкатилось.

- Ты знаешь, где моя копилка лежит?

- Нет, говорю, я этого, Никанор Матвеич, не могу знать. Я плохого против вас никогда в уме не держала.

- Встань, отодвинь нижний ящик в гардеропе, возьми старую гармонью, она в ней лежит. Дай мне ее сюда.

- Да зачем она вам?

- Так. Хочу деньги посчитать.

Я слазила в ящик, крышку на гармонье открыла, а там в мехах слон жестяной забит, порядочно тяжелый, чувствую. Вынула, подаю. Он взял, погремел, положил подле, - чистый, ей-богу, ребенок! - и задумался об чем-то. Молчал, молчал, усмехнулся и говорит:

- Я, Насть, нынче сон один счастливый видел, даже до свету проснулся от него, и очень хорошо мне было весь день до обеда. Глянь-ка, я даже прифрантился для тебя.

- Да вы, мол, Никанор Матвеич, и всегда чисто ходите.

А сама даже не понимаю, что говорю, до того разволновалась.

- Ну, говорит, ходить-то мне, видно, уж на том свете придется. Уж какой я красавец на том свете буду, - ты даже представить себе не можешь!

Мне даже жалко его стало.

- Над этим, говорю, грех смеяться, Никанор Матвеич, и к чему вы это говорите, я даже понять не могу. Может, говорю, господь даст, поздоровеете еще.