Записки без названия   ::   Рахлин Феликс

Тот, кому досталась песенка про пьяного мужика, который, исчуверившись-измаракавшись, лежит, по-свински пьян, на повети, должен быть без памяти рад: песня предсказывает богатство, здоровье, разливанное море счастья!

В тот ли, в другой ли вечер Матрена вместе с жиличкой Марусей пели частушки:

По деревне идете,

Играете и поете, мое сердче надрываете и спать не даете!

Если вы потонете

И ко дну прилипнете, –

Полежите годик-два,

А потом привыкнете!



Серый камень, серый камень,

Серый камень – сто пудов!

Серый камень столь не тянет,

Сколь проклятая любовь!



Ягодиночкя моя!

Надень рубашкю черную!

Я страдаю по тебе

День и ночкю темную!



Черноглазки дивки баски

Скоро высушат меня,

Скоро высушат меня

Сушее лукова пера!



Я с учителем гуляла,

Целовалась горячо.

Целовалась бы еще,

Да он ушел в училище!



Мы с девчатами гуляли,

Их до дому провожали,

А у самого крыльча –

Ламча-дрича-гоп-чача!

Сербиянка рыжая

Четыре поля выжала.

…

…

Я и тогда не здорово разобрал, чем занималась сербиянка после работы, а сейчас и вовсе забыл. Впрочем, ничем пристойным… Но эту частушку слышал не от Матрены, а от мальчишек из своего класса. Хозяйка охальных слов не употребляла, а те, что кажутся нам не вполне удобными, в ее понимании были совершенно приличны.

Так, в разгар нашего крещенского вечера маленький Вовка выскочил на средину горницы и пустился в пляс. Хозяйка немедленно откликнулась подходящей частушкой:

Вова, Вова, попляши, –

Больно ножки хороши,

Баски чевеляжки,

Обдристаны голяшки!

С тех пор питаю к частушке высокое уважение и считаю ее образцом народного острословия, сложной стихотворческой техники, импровизационного таланта.