JК
Записки без названия :: Рахлин Феликс
Страница: 76 из 343Но сторонники лидера оппозиции, во главе с ректором комвуза Мининым, объявили собрание неправомочным, так каконо собралось по требованию меньшинства. Они призвали коммунистов уважать Устав и покинуть собрание.
По Уставу они были правы. Мама ушла. Но потом поняла: с врагами надо бороться даже не по Уставу! И тот свой поступок осудила как колебание.
После разгрома новой оппозиции на маме осталось пятно: зачем ушла с собрания? Вот почему после смерти Кирова, в которой объявили виновными зиновьевцев (а на самом деле, как намекнул Хрущев на XXII съезде, это убийство было дьявольской мафиозной акцией тогдашнего ГПУ), у нее начались по партийной линии неприятности. Впрочем, так ее хорошо и по-хорошему знали в Ленинграде, что там непросто было ее из партии исключить. Но тут папу перевели в Харьков. И она уехала вслед за ним – к полному удовольствию мафии, разгонявшей актив ленинградской парторганизации – самой непокорной сталинскому диктату.
Таким образом, фактически их с папой отъезд был чем-то вроде партийной ссылки. В Харькове маму отправили на низовую техническую работу на какой-то маленький заводишко. И тут, едва начался обмен партдокументов, ее исключили: "за принадлежность к новой оппозиции",
– Но я же к ней не принадлежала…
– Тогда – за сокрытие принадлежности…
– Но я не скрывала – я ведь писала во всех анкетах о своих колебаниях…
– Ну, вот, вы и сами признаете…
И – баста!
Папина ошибка
Папа тоже имел колебания, но, в отличие от Левы, во время чисток об этом писал в анкетах.
По Уставу они были правы. Мама ушла. Но потом поняла: с врагами надо бороться даже не по Уставу! И тот свой поступок осудила как колебание.
После разгрома новой оппозиции на маме осталось пятно: зачем ушла с собрания? Вот почему после смерти Кирова, в которой объявили виновными зиновьевцев (а на самом деле, как намекнул Хрущев на XXII съезде, это убийство было дьявольской мафиозной акцией тогдашнего ГПУ), у нее начались по партийной линии неприятности. Впрочем, так ее хорошо и по-хорошему знали в Ленинграде, что там непросто было ее из партии исключить. Но тут папу перевели в Харьков. И она уехала вслед за ним – к полному удовольствию мафии, разгонявшей актив ленинградской парторганизации – самой непокорной сталинскому диктату.
Таким образом, фактически их с папой отъезд был чем-то вроде партийной ссылки. В Харькове маму отправили на низовую техническую работу на какой-то маленький заводишко. И тут, едва начался обмен партдокументов, ее исключили: "за принадлежность к новой оппозиции",
– Но я же к ней не принадлежала…
– Тогда – за сокрытие принадлежности…
– Но я не скрывала – я ведь писала во всех анкетах о своих колебаниях…
– Ну, вот, вы и сами признаете…
И – баста!
Папина ошибка
Папа тоже имел колебания, но, в отличие от Левы, во время чисток об этом писал в анкетах.