Записки гробокопателя   ::   Каледин Сергей

На прощание он вымыл кофейную тоненькую чашечку, из которой пила Мири, красиво завернулее в кулечек, перевязал ленточкой с бантиком и, вопросительно взглянув на Петра Ивановича, с поклоном вручил девочке.

- ...Я же ничего против вашей истории не имею, пойми меня, Михаил. Я сам за Иисуса Христа жизнь отдам непосредственно. И за Феликса Эдмундовича. В дивизии его имени даже служил... Но ты мне голову не морочь. Скажи прямо так, мол, и так: нет Голгофы. И - по рукам!

Мишка почесал лысину, пошебуршил бороденку, помычал чего-то невыразительное и потянулся к бутыльцу.

Но Петр Иванович не мог успокоиться.

- Выходит, театр разыгрываем под открытым небом непосредственно?! Кресты таскаем?! Может, еще разок распнем кого-нито для хохмы?!

- Может и распнем, - Мишка бубнил чего-то непонятное, Петр Иванович напрягся. - Если из цивилизации исключить художественную ложь, цивилизация рухнет...

Вот те на-а! Петр Иванович лихорадочно припоминал нужные слова.

- Это знаешь, как называется?.. Это цинизьм называется!

А Мишку будто подменили. Уже не балабон лысый, а прямо лектор политграмоты на их заводе:

- Тот, кто испытал на себе цинизм в квадрате, имеет право на цинизм в третьей степени.

Матушки ты мои, совсем рехнулся парень!.. Дальше, правда. Мишка серьезности не выдержал.

- Да черт с ними, Петр Иванович! А в остальном нормально сходили?

- Нормально.

Мири достала свой кулечек с подарком. Мишка повертел чашечку.

- Плохи твои дела, Мири. Продам в гарем, когда с работы выгонят.