Земляк Ломоносова. Повесть о Федоте Шубине   ::   Коничев Константин Иванович

– Где ему знать, утакого отродясь черной крошки во рту не бывало!

Один из поморов покосился на Якова и, толкнув его локтем в бок, проворчал:

– Ты, дядя Яков, разом, не лишнюю ли выпил? Это тебе не в Денисовке грубиянить, может этот щеголь Федоту шурином или свояком приходится.

– А что? Я разве не правду сказал? Щеголя сразу видно, по мне хоть сват, хоть брат, – не унимался Яков и, подойдя к бюсту Зубова, пощупал его холодный мраморный подбородок, погладил узкий лоб, потрогал полированные складки драпировки и с видом понимающего толк в скульптуре сказал:

– Я самый старый из вас, косторезов, стало быть я маракую в художествах. Кто сей щеголь? Ни мне, ни вам неведомо. Один Федот знает, кого он из камня выдолбил. Не то это принц, не то царевич, не то барчук какой. Одно вижу, когда гляжу я в лицо ему, – нехорошего человека изобразил Федот. Смотрите, как он голову-то задрал, будто нам сказать хочет: «берегись назём, мёд везём!» Слов нет, красиво приосанился, а ума-то в такой натуре незаметно. Ломоносов – тот орел, а этот – трясогузка.

Мужики усмехнулись. Федот одобряюще заметил:

– Правильны суждения твои, правильны.

– С мужика чего спрашивать, говорю на глазок да на ощупь, не по науке, – скромно ответил Яков и спросил: – Дозволь знать, Федот Иванович, много ли ты на своем веку таких идолов наделал и куда их рассовал?..