Жаркое лето в Берлине   ::   Кьюсак Димфна

 — Но разве ваш муж не может подать заявление, чтобы егоотпустили домой?

— Подать заявление? — Луэлла выпила одним глотком остатки шэнди. — Подавали мы и заявления и лично обращались куда только можно, разве что не в канцелярию господа бога! И сам Тео и наши видные ученые объясняли всю важность исследовательской работы его лаборатории. Я сама обегала всех, начиная с заурядного полковника и кончая верховным главнокомандующим, расшаркиваясь попутно перед каждой встречной медной каской! Отец мой, — вы, верно, о нем слышали — независимый сенатор Бретт Ройс, — бельмо на глазу у правительства, колючий кактус между двух наших партий! Любят его одни избиратели. Так вот, отец обил все пороги, обращался к самому Айку. Айк ему нравится. А ведь мой отец мог и не распинаться перед кем-то в своих чувствах, так как огромное наследство, которое досталось ему от его отца, избавило его от необходимости заводить себе друзей и искать у них поддержки. Но, как бы то ни было, помочь Тео он не мог. — Она лениво встала, потягиваясь грациозно, как кошка. — А теперь позвольте на прощанье утолить неудовлетворенный инстинкт материнства, взглянув на вашу милашку-мордашку.

— О, пожалуйста! Но, ради бога, не разбудите ее; она замучает вас своей болтовней.

Луэлла на цыпочках прошла в гостиную, где спала Энн, и так же бесшумно вышла оттуда.

— Ну, как?

— О'кэй! Только кенгурушка выпала из кровати, и я водворила ее обратно за хвостик. Ну, я достаточно наговорилась. Исчезаю.

В дверях она остановилась.