JК
Жаркое лето в Берлине :: Кьюсак Димфна
Страница: 296 из 329Затем, улыбнувшись отцу, с деланной приветливостью сказала на своем корявом немецком:
— За долгие годы общего счастья!
Стивен поднялся с места и чокнулся с матерью, с отцом, который потянулся к нему со своим бокалом, и на его лице появилось то самое выражение, которое Джой подметила у него в аэропорте в день их приезда.
Шампанское искрилось в богемском хрустале.
Джой подняла свой бокал, спазмы душили ее, она боялась, что не сможет сделать ни одного глотка. И как она была счастлива, когда пузырьки шампанского ударили Энн в нос и она, фыркая, вызвав тем общий хохот, подняла вверх свою мордочку.
Внешне это был самый веселый обед, какой когда-либо бывал в этом доме. Казалось, ложь Стивена сняла со всех тяжесть. Берта рассыпалась в любезностях перед каждым по очереди, время от времени поглядывая на Ганса, сидевшего против нее, и в ее взгляде была такая мольба, словно она просила его оказать ей хоть немного внимания. Но он даже не посмотрел на нее, чокнувшись с одной лишь бабушкой.
Берта испытующе посмотрела на Джой.
— Услыхав от мамы, что вы собираетесь к тетушке Гедвиге, я предложила отцу уступить вам лимузин, а самому поехать на завод на другой машине. Лимузин у нас самый вместительный.
Отец кивнул головой.
— Я закажу для вас новую машину. Мы сможем через неделю получить ее. Завтра ты должен поехать и сам выбрать ту, которая тебе больше понравится.
Берта шепнула что-то ему на ухо, и он поспешно добавил:
— Разумеется, и вы, Джой.
«О боже, — молилась Джой, — сделай так, чтобы они замолчали. Я не в силах этого вынести!»
Словно через какую-то завесу, до нее донесся голос матери.
— Возьмите с собой пальто, Джой. Октябрь в Берлине может быть предательским.
— За долгие годы общего счастья!
Стивен поднялся с места и чокнулся с матерью, с отцом, который потянулся к нему со своим бокалом, и на его лице появилось то самое выражение, которое Джой подметила у него в аэропорте в день их приезда.
Шампанское искрилось в богемском хрустале.
Джой подняла свой бокал, спазмы душили ее, она боялась, что не сможет сделать ни одного глотка. И как она была счастлива, когда пузырьки шампанского ударили Энн в нос и она, фыркая, вызвав тем общий хохот, подняла вверх свою мордочку.
Внешне это был самый веселый обед, какой когда-либо бывал в этом доме. Казалось, ложь Стивена сняла со всех тяжесть. Берта рассыпалась в любезностях перед каждым по очереди, время от времени поглядывая на Ганса, сидевшего против нее, и в ее взгляде была такая мольба, словно она просила его оказать ей хоть немного внимания. Но он даже не посмотрел на нее, чокнувшись с одной лишь бабушкой.
Берта испытующе посмотрела на Джой.
— Услыхав от мамы, что вы собираетесь к тетушке Гедвиге, я предложила отцу уступить вам лимузин, а самому поехать на завод на другой машине. Лимузин у нас самый вместительный.
Отец кивнул головой.
— Я закажу для вас новую машину. Мы сможем через неделю получить ее. Завтра ты должен поехать и сам выбрать ту, которая тебе больше понравится.
Берта шепнула что-то ему на ухо, и он поспешно добавил:
— Разумеется, и вы, Джой.
«О боже, — молилась Джой, — сделай так, чтобы они замолчали. Я не в силах этого вынести!»
Словно через какую-то завесу, до нее донесся голос матери.
— Возьмите с собой пальто, Джой. Октябрь в Берлине может быть предательским.