JК
Железная воля :: Лесков Николай Семенович
Страница: 23 из 106Пусть радуется!
С этих пор Пекторалис всегда со всемирусскими говорил по-русски и хотя ошибался, но если ошибка его была такого свойства, что он не то говорил, что хотел сказать, то к каким бы неудобствам это его ни вело, он все сносил терпеливо, со всею своею железною волею, и ни за что не отрекался от сказанного. В этом уже начиналось наказание его самолюбивому самочинству. Как все люди, желающие во что бы то ни стало поступать во всем по-своему, сами того не замечают, как становятся рабами чужого мнения, - так вышло и с Пекторалисом. Опасаясь быть смешным немножечко, он проделывал то, чего не желал и не мог желать, но ни за что в этом не сознавался.
Скоро это, однако, было подмечено, и бедный Пекторалис сделался предметом жестоких шуток. Его ошибки в языке заключались преимущественно в таких словах, которыми он должен был быстро отвечать на какой-нибудь вопрос. Тут-то и случалось, что он давал ответ совсем противоположный тому, который хотел сделать. Его спрашивали, например:
"Гуго Карлович, вам послабее чаю или покрепче?"
Он не вдруг соображал, что значит "послабее" и что значит "покрепче", и отвечал:
"Покрепче; о да, покрепче".
"Очень покрепче?"
"Да, очень покрепче".
"Или как можно покрепче?"
"О да, как можно покрепче".
И ему наливали чай, черный как деготь, и спрашивали:
"Не крепко ли будет?"
Гуго видел, что это очень крепко, - что это совсем не то, что он хотел, но железная воля не позволяла ему сознаться.
С этих пор Пекторалис всегда со всемирусскими говорил по-русски и хотя ошибался, но если ошибка его была такого свойства, что он не то говорил, что хотел сказать, то к каким бы неудобствам это его ни вело, он все сносил терпеливо, со всею своею железною волею, и ни за что не отрекался от сказанного. В этом уже начиналось наказание его самолюбивому самочинству. Как все люди, желающие во что бы то ни стало поступать во всем по-своему, сами того не замечают, как становятся рабами чужого мнения, - так вышло и с Пекторалисом. Опасаясь быть смешным немножечко, он проделывал то, чего не желал и не мог желать, но ни за что в этом не сознавался.
Скоро это, однако, было подмечено, и бедный Пекторалис сделался предметом жестоких шуток. Его ошибки в языке заключались преимущественно в таких словах, которыми он должен был быстро отвечать на какой-нибудь вопрос. Тут-то и случалось, что он давал ответ совсем противоположный тому, который хотел сделать. Его спрашивали, например:
"Гуго Карлович, вам послабее чаю или покрепче?"
Он не вдруг соображал, что значит "послабее" и что значит "покрепче", и отвечал:
"Покрепче; о да, покрепче".
"Очень покрепче?"
"Да, очень покрепче".
"Или как можно покрепче?"
"О да, как можно покрепче".
И ему наливали чай, черный как деготь, и спрашивали:
"Не крепко ли будет?"
Гуго видел, что это очень крепко, - что это совсем не то, что он хотел, но железная воля не позволяла ему сознаться.