Женщина   ::   Горький Максим

Думалось о маленькой и грустной человечьей жизни, как о бессвязной игре пьяного на плохой гармонике, как о хорошей песне, обидно испорченной безголосым, глухим певцом. Стонет душа, нестерпимо хочется говорить кому-то речь, полную обиды за всех, жгучей любви ко всему на земле, - хочется говорить о красоте солнца, когда оно, обняв эту землю своими лучами, несет ее, любимую, в голубом пространстве, оплодотворяя и лаская. Хочется сказать людям какие-то слова, которые подняли бы головы им, и, сами собою, слагаются юношеские стихи:

Все родной землею нашей

Мы для счастья рождены!

Для того, чтоб быть ей краше,

Солнцем мы земле даны!

В этом светлом солнца храме

Мы и боги и жрецы.

Нами жизнь творима, нами!..

Сквозь тьму, из угла, где спрятались женщины, тг,-хою прерывистой струей просачивается шёпот, - я напряженно вслушиваюсь, стараюсь поймать слова, различить голоса.

Вот твердо и уверенно говорит рязанка:

- А ты не показывай, что больно... Ее подруга сморкается и гуняво тянет;

- Да-а, абы можно терпеть...

- Притворись, говорю. Он - бьет, а ты - ровно бы тебе ничего это, даже шутка...

- Тоды он забьет.

- Да еще посмейся ему, улыбнись ласковенько... - Не били тебя, видно, не знаешь ты...

- Знаю! И - били, милая. Очень я это испытала. А ты - не бойся, не забьет...

Где-то далеко глухо брехнул пес, прислушался и яростно залаял, ему тотчас отозвались другие, и минуты две я не слышал беседы баб; потом собаки задохнулись и снова потекла тихая речь.