Житие одной бабы   ::   Лесков Николай Семенович

Два господина, шесть мещан и полицейский унтерофицер направились за полковником к крыльцу, а остальные, крикнув: "Слушаем, ашекобродие!", остались около дрожек.

- Веди, - обратился полицмейстер к Крылушкину.

- Милости просим, - отвечал старик и пошел вперед по лестнице.

В доме сделалась тревога, никто не спал, и везде зажглися свечи.

- Это что у тебя за люди? - спросил полицмейстер, указывая на стоявших в двери Пелагею и Настю.

- Одна, сударь, кухарка, а другая нездорова была, лечилась...

- Паспорта есть у них?

- Какие ж паспорта! Одна здешняя мещанка, а другая из соседнего уезда; всего за сорок верст.

- Которая из уезда?

- Вот эта, Настасья.

Полицмейстер махнул унтеру головой; тот отвечал: "Слушаю, ашекобродие!"

Перешли в зал. Полицмейстер сел, расставил ноги и не снял каски. Англичанин сел весьма благопристойно; а десятеричное i стал у клавикордов и наигрывал одною рукою юристен-вальс.

- Позвольте мне, господа, как хозяину, узнать теперь, чему я обязан вашим посещением? - отнесся Крылушкин к полицмейстеру.

- А это ты сейчас, братец, узнаешь. Ты, кажется, оратор и оператор? сказал полицмейстер.

I улыбнулся, англичанин покраснел и насупился, а Крылушкин переспросил:

- Что изволите говорить, сударь?

- Ты лечишь?

- Лечу, милостивый государь.

- А кто тебе дал право лечить?

- Тут, сударь, такое право: ходит ко мне народ, просит помощи, а я не отказываю и чем умею, тем помогаю. Вот и все мое право.