Житие одной бабы   ::   Лесков Николай Семенович

Григорий встал, закинул в печку новую охапку прошлогодней костры, передал отцу ожег, исправлявший должность кочерги, и вышел. Прокудин почесал бороду, лег на костру перед печкою и стал смотреть, как густой, черный дым проникал сквозь закинутую в печь охапку белой костры, пока вся эта костра вдруг вспыхнула и осветила всю масляницу ярким поломем.

- Ух! шибнуло как, - сказал Прокудин, заслоня от жару ладонью свое лицо.

Костик ничего не ответил на это замечание, только встал, закурил свою коротенькую трубочку, лег возле Прокудина на брюхо и пристально в него воззрился.

- Что ж, как, Матвеич? - спросил Костик.

- Ась!

- Как, мол, дела-то будут?

- Какие?

- Да известно какие: по маслобойке.

- А уж как господь приведет.

- Вместе, что ли, опять будем?

- Эт-та с тобой, что ли?

- Ну да.

Прокудин задумался. Костик раза два курнул, сплюнул и опять спросил:

- Ну, как же?

- Да оно бы, известно, ничего; да...

- Что?

- Дела вон ишь ты какие.

- Какие ж дела?

- Все брешут: то на бар, то воля; в степи, пожалуй, погонят. Кто его знает-то!

- Это все пустяки! - отвечал Костик, ясно понимавший, что Прокудин увертывается от прямого ответа.

- Пустяки, пустяки, а иной раз, гляди, на экую штуку наскочишь. Я это тебя ж пожалеючи говорю.