Житие одной бабы   ::   Лесков Николай Семенович

- Горсточка ты моя маленькая! Испугалась она, - сказала Настя и погладила Машу по кудрявой головке.

- Ну, слушай, Настя! Как я заплакала, смотрю, около меня стоит красивая такая... не барыня, а так, Настя, женщина простая, только хорошая такая. Добрая, вся в белом, длинном-длинном платьице, а на голове веночек из белых цветочков - вот как тетин садовник Григорий тебе в Горохове делал, и в руке у нее белый цветок на длинной веточке. Взглянула я на нее и перестала плакать; а она меня поцеловала и повела. И сама не знаю, Настя, куда она меня вела. Все мы как будто как летели выше, выше. Я про тебя вспомнила, а тебя уж нету. Ты внизу, и мне только слышно было, что ты кричишь. Я глянула вниз, а тебя там волки рвут: черные такие, страшные. Я хотела к тебе броситься, да нельзя, ножки мои не трогаются. А тут ко мне навстречу много-много детей набежало: все хорошенькие такие да смешные, Настя: голенькие и с крылышками. Надавали мне яблочек, конфеток в золотых бумажках, и стали мы летать, - и я, Настя, летала, и у меня будто крылышки выросли. А тут ты меня назвала, я и проснулась. Хороший это сон, Настя?

- Хороший, моя крошка, хороший. Спи с богом!

- О чем же ты, Настя, плачешь?

- Так, ни о чем, деточка; спи!

- Зубки у тебя болят?

- Да; спи, спи!

- Нет, скажи, о чем плачешь? Кто тебя обидел?

- Зубки болят.

- Нет, - нетерпеливо сказала девочка, - кто тебя обидел?

- Никто, мой дружок. Так, скучно мне.

- Скучно?

Настя кивнула головой, а глаза полнехоньки слез.